Неподражаемый Валентин Ольшанский
Автор: Александр Тиховод

Он вошел в историю саратовского футбола не просто как яркий, самобытный мастер. Ольшанский считается одним из наиболее выдающихся игроков «Сокола» всех времен. Являясь на протяжении значительной части своей спортивной карьеры диспетчером саратовской команды, он исполнял роль ее мозгового центра. Рисунок и манеру ее игры в 70-х годах во многом определяли умелые и часто непредсказуемые для соперников действия нашего аса.

Дальнобойщик, чистильщик, дирижер
«Футболист с феноменальным держанием мяча», — так охарактеризовал Валентина сам Николай Старостин. Мастеров, отличающихся этим редким достоинством, и в высшей лиге можно было пересчитать по пальцам. Клубы-гранды, разумеется, приглашали саратовца Ольшанского. На него имели виды столичные «Торпедо» и «Спартак», одесский «Черноморец», ворошиловградская «Заря», ростовские армейцы. Но ему так и не пришлось показать себя в салоне избранных. А жаль. Он мог бы достичь уровня игрока национальной сборной.

С младых ногтей Валентин Ольшанский являл собой пример футболиста самостоятельного, не нуждающегося в мелочной опеке. Его первым наставником был собственный отец, Владислав Ольшанский — энергичный, волевой тренер. Тот не жалел времени на постановку индивидуального мастерства сына. Отменная техническая выучка вкупе с живым, раскованным игровым мышлением стали главными козырями «дирижера» Ольшанского, позволявшими творчески материализовывать тренерские установки.

Валентина впервые отметили, когда ему исполнилось всего 18 лет — признали лучшим полузащитником юниорского турнира в Мичуринске. А ведь тот турнир собрал представительную компанию: в составах команд-участниц на поле выходили многие будущие представители сборной СССР. И, кстати, партнерами Ольшанского в полузащите юношей «Сокола» были не кто иные, как Виктор Папаев и Геннадий Лихачев.

Старожилам среди саратовских болельщиков наверняка особенно памятен 1967 год. Интерес к футболу тогда испытывали от мала до велика. В дни матчей трибуны местного стадиона «Локомотив» ломились от зрителей. И футболисты, как бы воздавая своим поклонникам сторицей, стремились демонстрировать игру боевую, динамичную и бескомпромиссную.

Дебют Ольшанского в первенстве страны состоялся 13 июля 1967 года. Наши принимали днепропетровский «Днепр». Число «чертова дюжина» стало фатальным для гостей: в едином безостановочном порыве «Сокол» разгромил их 6:2! Этот результат навечно вписан в анналы саратовского футбола, как и сенсационные кубковые победы над московским «Спартаком», алма-атинским «Кайратом», одесским «Черноморцем». «Сокол» вытягивал матчи «на зубах», одолевая соперников за счет железной игровой дисциплины и неуемной воли к победе. На фоне опытных бойцов Ольшанский совсем не выглядел зеленым теряющимся новичком. «У него отсутствовали характерная для многих дебютантов робость перед противником, боязнь допустить ошибку», — вспоминал Вадим Шпитальный. А, по мнению Леонтия Сердюкова, Ольшанский универсализмом превосходил даже Папаева. Согласитесь: в устах знатока футбола подобный отзыв не может выглядеть дежурным комплиментом. В 20 лет лишь редким счастливчикам удается стать одним из вождей команды.

Правда, первый свой мяч на «взрослом» уровне Ольшанский забил только в сезоне 1968-го. Интересно отметить, что произошло это событие почти ровно год спустя после его дебюта — 5 июля. И вновь пробным камнем стал украинский клуб, теперь — запорожский «Металлург». В матче с ним на выезде «Сокол» победил 3:1. Минуло немного времени, и Валентин уже на родном «Локомотиве» продемонстрировал, насколько грозным оружием бывают дальние «выстрелы», забив «Днепру» из Кременчуга.

Тут я позволю себе небольшое отступление, дабы рассказать о некоторых футбольных курьезах, случившихся по вине игроков, способных «пальнуть».

Дело было в 1966 году. «Сокол» встречался с николаевским «Судостроителем». Уступавшие 0:1 саратовцы настойчиво атаковали. Разряжая обстановку у своих ворот, Иван Матвиенко врезал по мячу, как говорится, от души. Мяч с шипением взмыл на непостижимую высоту, описал крутую дугу над гребнем восточной трибуны и опустился на тротуар улицы Аткарской. Старший тренер «Сокола» Борис Яковлев хлопнул в ладоши от удовольствия. «Вот так и обязан действовать центральный защитник!» — изрек он шутливо-назидательным тоном.

Этот пример характеризует силу удара самого Ольшанского. Аналогичный номер он мог бы запросто повторить. Как-то Валентин и в самом деле предложил авторскую импровизацию на тему казусных трюков. Некогда северную трибуну «Локомотива» венчало аляповатое табло с механической минутной стрелкой; на нем счет матча и названия городов (но не команд) высвечивались лампочками, расположенными, словно индексный пунктир на почтовых конвертах. Однажды наш «артиллерист» бабахнул, что есть силы и… не рассчитал. Мяч принял траекторию минометного снаряда («рамка» осталась метрах в двадцати под ним), прочертил небо кометой и, встретив на своем пути корпус табло, отскочил, упав к ногам работника стадиона безжизненным печеным яблоком — камера лопнула. Вратарей же, завидевших мяч в ногах Валентина, одолевала нервная дрожь. Удар наносился внезапно, с короткого замаха, подъемом стопы. Он чаще посылал «снаряд» низом, заставляя стражей ворот беспомощно растянуться на траве. Бывало, мяч попадал в штангу и тогда «соколы» дружно бросались добивать.

Если акцентировать внимание на соотношении количества голов и числа проведенных встреч, то рейтинг Ольшанского не покажется впечатляющим. Мастер, пребывавший 12 лет на футбольных полях, отличался в чемпионатах страны 64 раза. Посезонный график его результативности смотрелся бы плавной линией, колеблющейся в амплитуде от двух до семи, с одним единственным «инфарктным» зубцом, датируемым 1972 годом, когда «Сокол» победил в зональном турнире. Ольшанский и Корешков стали лучшими бомбардирами команды. В одном из календарей-справочников был опубликован дружеский шарж: двое «канониров» в полосатых футболках стоят у лафета орудия, а из его жерла вылетает ядро-мяч с цифрой 17.

Но никто доподлинно не знает, сколько голов провели саратовцы благодаря выверенным до сантиметра передачам Ольшанского. Вообще-то Валентин вряд ли бы стал эталонным голеадором, выступай он в роли форварда. Подчас легко переигрывал троих-четверых, однако эффективность его действий в атаке снижалась из-за нехватки скоростных качеств. А в амплуа центрального полузащитника смотрелся как нельзя лучше, понимая и трактуя собственные обязанности гораздо шире определенных рамок. Чувствовал же мяч идеально — вел его с высоко поднятой головой, напоминая пианиста-эксцентрика, умеющего музицировать с завязанными глазами. Наш капитан мог придать мячу любую траекторию, отрезать одним пасом сразу все тактические линии соперника и вывести бомбардиров «Сокола» — Корешкова, Ломакина, Геннадия Смирнова, Лаврова на завершающий удар.

Позже, при наставнике Викторе Карпове, Валентин совмещал функции диспетчера с амплуа чистильщика-волнореза. В этом качестве Ольшанский стал инициатором отдельных нововведений тактики. Футболисты «Сокола», например, заимствовали у бельгийской школы метод офсайдной ловушки. Конечно, упомянутый прием выполнялся саратовцами не всегда четко. Валентин, иногда перебирая с индивидуальной игрой, не успевал вовремя отходить к своей штрафной, и соперники, пробрасывая мяч за «линию отлива», выбегали один на один с голкипером Литовченко. В данной ситуации боковой арбитр часто преднамеренно не поднимал флажка. Много мячей, особенно на выезде, волжане пропускали, поддаваясь соблазну бить оппонентов фирменным заморским оружием.

Где Ольшанский был королем, так это в отборе. Тренер «Сокола» персональную опеку не жаловал, отдавая предпочтение зонному принципу. Валентин не только грамотно контролировал свою зону, но и своевременно подстраховывал партнеров. Кавказские технари-пижоны хватались порой в отчаянии за голову — обвести Ольшанского было труднейшей задачей. На обманные движения он не реагировал. Его визави выделывал ногами замысловатые кренделя — тщетно! Вильнет в сторону и тут же путь ему шлагбаумом перекроет нога саратовского капитана. Пробует толкаться — сам оказывается поверженным на траву. Задирать Ольшанского боялись — тот хотя и не слыл крутым парнем, но временами мог здорово рассвирепеть. Однажды арбитр изгнал его с поля — в 1968 году в Херсоне. Игрок местного «Локомотива» грубо скосил одного из волжан и того унесли на носилках. Рефери не стал наказывать виновного. Ольшанский, решив разобраться с обидчиком по-свойски, — дескать, берегись, хохол, выждал момент и довольно-таки откровенно хряпнул соперника по лодыжке. Срочно потребовались вторые носилки, а мститель, осыпаемый градом камней и бутылок, летевших в него с трибун, направился бегом в раздевалку.

Такой грешок, как стремление сыграть «в кость», за Ольшанским водился. Атакованные им футболисты подолгу катались на газоне, оглашая воздух громкими воплями. И не со зла Валентин иной раз калечил своих визави — просто он следовал собственному инстинкту бескомпромиссного бойца. Он тоже немало рисковал. Однако «железные», словно и впрямь не ведавшие боли, ноги капитана казались неуязвимыми. Ситуация же, в которой у Ольшанского случился перелом голеностопа, была довольно комичной: многоопытный футболист, умудрившийся избежать серьезных повреждений в игровых моментах, вдруг подвернул ступню, разминаясь на неокрепшем мартовском газоне в Леселидзе.

В котле провинциального футбола
Я впервые увидел игру «Сокола» еще дошкольником. Матч сезона 1974 года с пятигорским «Машуком» (1:1) был монотонным поединком, характерным для переживавшего рутинный период саратовского клуба. С близлежащей станции Саратов-1 доносились тепловозные гудки, верещал свисток арбитра, гулко клацали в вечернем воздухе удары — привычное звуковое оформление. Немногочисленные болельщики, ютившиеся островками, оживлялись, когда мяч попадал, допустим, к Асламову и тот — маленький, юркий, хитрющий, принимался вить кружева финтов. Гренадерского роста, светлоусый вратарь Литовченко — твердый, уверенный — отдавал распоряжения категорично и отрывисто, выбегая на перехват, зычно кричал: «Мой!», врезался в гущу конкурентов и выходил победителем.

Но вот в центре внимания игрок под третьим номером — долговязый, сложенный несколько непропорционально (при росте 183 см, Ольшанский весил 74 кг), будто сотканный из острых углов, своеобразно колоритный: в семидесятых годах у футболистов бытовала мода отпускать гриву волос и бакенбарды в полщеки — как у Неескенса там, или Ривелино. На лице Ольшанского всегдашнее выражение то ли беспечной веселости, то ли заносчивой бравады, самодовольства и нагловатой иронии. От Валентина, казалось, исходят флюиды надежности. Если мячом завладевал капитан, все: футболисты «Сокола», их поклонники, ерзающие на трибунах, тренеры саратовцев вздыхали с облегчением. Непосредственная угроза воротам Литовченко отпадала. Соперники же не ведали, что в следующее мгновение предпримет Ольшанский. А он был способен единственным нестандартным ходом обострить, «взорвать» игру, спасти из рук вон неудачно складывающийся матч. Эта гипотетическая опасность вынуждала противника оглядываться на тылы: Валентин сковывал его, нервировал одним своим присутствием.

Закралось поневоле коварное сомнение — не слишком ли расщедрился я на эпитеты в превосходных степенях, когда создавал ретроспективный портрет Ольшанского? Конечно, этого футболиста нельзя идеализировать. И ему иногда ставили «двойки» за игру. Он был на поле импульсивным: в минуты вдохновения действовал выше всяких похвал, но затем вдруг у него наступали длительные периоды апатии. И тогда он как бы обезличивался, сливался с общей массой скромных пролетариев футбола, чей удел — прозябание в подвалах второй лиги.

Немало изведавший на своем футбольном веку Ольшанский знавал борьбу высокого ранга. 16 сентября 1967 года, кубковый полуфинал: стадион в Петровском парке Москвы, разгром 0:4, учиненный столичными динамовцами гостям из Саратова, испытавшим восторг нечаянного возвышения. И — не засчитанный гол Шпитального в ворота Льва Яшина. Валентин тогда вел спор с Аничкиным, Гусаровым, Еврюжихиным. Потом был турнир 1969-го в Лужниках, собравший весь цвет советского футбола, где он отыграл за молодежную сборную. Однако его «Сокол» пользовался репутацией команды, обладающей чувством собственного достоинства, и — не более того. А иные завсегдатаи трибун, маявшиеся ностальгией по «Соколу» первого пришествия в этот коллектив Бориса Яковлева, лишь досадливо машут рукой, едва речь заходит о «семидесятниках». Но достигнутый результат отнюдь не всегда прямолинейно соотносится с действительным потенциалом команды. Саратовцев чуть ли не в административном порядке обязывали добиться права выступать в первой лиге. Естествен вопрос: а по плечу ли им была выдвигаемая задача?

В 1970 году «Сокол» занял 15-е место в зоне, в 71-м — 18-е, в 72-м — 1-е, в 73-м — 6-е, в 74-м — 14-е, в 75-м — 2-е, в 76-м — 4-е, в 77-м — 5-е, в 78-м — 5-е, в 79-м — 6-е. Многие сходятся во мнении, что и отдельных успехов саратовцы добивались только благодаря энтузиазму игроков, тренеров и вопреки скудости материальной базы команды.

«Кадры решают все», — повторит некто зазубренную формулировку, вероятно, прибавив: «Мало людей, мало идей — наше время щедрее». Отчасти соглашусь. Футбольных дарований у нас и впрямь поубавилось в 70-е, застойные. Но не разделяю точки зрения, будто ключевые игроки «Сокола» той поры являлись менее масштабными личностями, нежели кубковые гвардейцы второй половины 60-х. Литовченко, Ольшанский, Корешков, Асламов, Насулин, Лифар едва ли повинны в том, что саратовский футбол в 70-е годы «приземлился», что его снова покрыл налет провинциальности.

Многое унесла быстротечная Лета. Личность Виктора Карпова, возглавлявшего команду с 1974 по 1978 год, если не предана забвению, то, во всяком случае, находится в тени. Совершенно незаслуженно. Ибо как теоретик футбола Карпов ни на йоту не уступал Яковлеву.

1975 год. Усиленный ведущими игроками расформированного балаковского «Корда», саратовский клуб без заметных срывов прошел дистанцию чемпионата и финишировал вторым, отстав на 2 очка от нижнетагильского «Уральца».

«Сокол» оказался в числе восемнадцати команд второй лиги, получивших возможность оспорить три путевки в лигу первую. Нашим землякам предстояло играть полуфинальный турнир в столице Дагестана. Становилось ясно: хозяева — динамовцы Махачкалы, одно из двух мест, гарантирующих дальнейшее продвижение, непременно займут. Другой потенциальной любимицей судейского корпуса виделась знакомая саратовцам еще по чемпионату 1972 года команда совхоза-миллионера «Янгиер». «Соколу» же рассчитывать на беспристрастность футбольной Фемиды не приходилось. Впрочем, утверждение, будто волжане в данной ситуации были абсолютно не властными над своей судьбой, выглядит поверхностным.

Факт остается фактом. Янгиерцы в соответствии с нормами растленной восточной морали подкупили арбитра. Рефери обеспечил им необходимый результат. Ольшанский на всю жизнь запомнил жульническую уловку игрока «Янгиера», благодаря которой соперники забили решающий гол. Идет верховой мяч, Валентин изготовился без помех его вынести, вдруг — шлепок рукой, заимствованный из волейбола, — коварный соперник снимает мяч с головы Ольшанского, пробрасывает партнеру, а тот с добычей помчался на всех парах к воротам Литовченко. 1:2. Действия же большинства своих футболистов в этой встрече Карпов оценил посредственными баллами.

«Сокол» всегда проигрывал решающие матчи сезона. Здесь можно говорить о некоем фатализме. Сошлюсь на высказывание журналиста Юрия Выборнова в его книге о Марадоне: «Даже сильная команда, располагающая талантливыми игроками, не может стать первой, если в ее рядах не будет нескольких футболистов с большим опытом, а главное — познавших вкус побед на самом высоком уровне, никого не боящихся, но заставляющих бояться себя». Вывод не абсолютно верный, но подчеркивающий определенную закономерность.

На протяжении всей своей истории наша футбольная команда мастеров редко имела возможность приглашать к себе пусть даже стареющих «звезд». И напротив — только-только объявлялся собственный неожиданный лидер, как его тут же увозили. Летом 1977 года «Сокол» покинули дивный форвард Геннадий Смирнов и работоспособный хавбек Николай Лифар, а сезоном раньше из Саратова уехал домой в Белоруссию Александр Ломакин — главный наш забойщик в 1975-м.

Переход под стяги «Сокола» воспитанника тамбовского «Ревтруда» Николая Милосердова — один из немногих примеров более или менее его полноценного пополнения. Милосердов и Ольшанский создали неплохой тандем обороны. В целом, вакантные позиции команды замещались необстрелянными резервистами. Фактически по ходу каждого сезона распадались наигранные связи.

В 1976-м пертурбации дали негативный эффект уже на старте чемпионата. Календарный расклад благоволил к саратовцам — первые пять матчей они проводили в родных стенах. «Сокол» одолел «Ревтруд» — 2:0, затем волгоградский «Ротор» — 4:0, и «наступил на грабли» в поединке со ставропольским «Динамо» — 1:2. Перебои в работе футбольного механизма обретали цикличность: только нащупывала команда игру, как пропускался вследствие рикошета нелепый гол. Терпели обидное поражение, и — ритм турнирного дыхания сбит, вязкое болото второй лиги вновь затягивает. Разумеется, «Сокол» продолжал оставаться для соперников трудной добычей, но и саратовцам победы давались не легче. Футболистов охватывало чувство безнадеги.

Карпова отстранили от команды в сентябре 1978 года. Велением областного руководства. Повод нашли совсем неубедительный — слабое выступление в финале турнира спартакиады народов СССР (а ведь играл-то резервный состав). Отказали Виктору Ивановичу в доверии, несмотря на то, что саратовский клуб стабильно занимал высокие места, тогда как любой другой, испытав аналогичные мытарства, давно бы развалился. Впрочем, спустя два года именно так все и случилось — «корабль» под бело-синим знаменем «Сокола», не выдержав многочисленных пробоин, пошел ко дну. Тут руку приложили и функционеры, издавшие циркуляр, согласно которому в командах мастеров не могло быть более шести игроков старше 26 лет. Эта мера дискриминировала, прежде всего, те коллективы, где ядро, как в «Соколе», составляли возрастные футболисты.

Ольшанский закончил выступать, когда ему минуло 32 года. Ушел, исчерпав силы, но, к сожалению, полностью не раскрыв своих богатых возможностей. Валентин так и не занял места в реестре «звезд» первой величины. Отвергая посулы ведущих клубов, он продолжал вариться в котле провинциального футбола. Вначале рос как игрок вместе со своей командой. Потом начал, опять-таки вместе с ней, угасать, теряя стимулы к совершенствованию мастерства.

Валентин дебютировал в атмосфере всеобщей эйфории. Чернышков, Шпитальный, Липатов, Юрий Смирнов представлялись Колумбами, устремленными к неведомым ранее футбольным весям. Это было время высшего творческого озарения. Но «волжский фрегат» внезапно натолкнулся на риф: ушел тренер, команда распалась. Валентин отказался последовать за товарищами, уехавшими искать счастья в других клубах. Имена некоторых питомцев «Сокола» прогремели на всю страну, о ком-то услышали за границей. Геннадий Лихачев, например, завоевал в составе львовских «Карпат» Кубок СССР-1969, а через год стал участником матчей евротурнира против румынской «Стяуа». Виктор Папаев привлекался в национальную сборную, и лишь обидная травма не позволила ему выступить на чемпионате мира 1970 года в Мексике. Нельзя не упомянуть о Льве Кудасове или, прошедших школу «Сокола», Михаиле Семенове и Владимире Ряховском. Ольшанский мог лишь завидовать их успехам.

Написал и тут же подумал: а свойственна ли вообще была Валентину амбициозность? Дать сугубо отрицательный ответ, разумеется, нельзя, ибо Ольшанский сумел утвердить себя на долгие годы в качестве законного лидера достаточно сильной команды, что явилось отнюдь не малой заслугой. Но будучи «первым парнем» в «Соколе», он, увы, не стремился покорять новые вершины.

Известны примеры, когда игроки, не блиставшие особыми дарованиями, достигали значительных высот благодаря воле и самодисциплине. Ольшанскому наоборот при наличии таланта не хватало характера. Поговаривают, что предложение Яковлева перейти к нему в ростовский СКА, Валентин игнорировал, так как ему очень не понравилось обещание тренера: «Я заставлю тебя пахать!». Ему, особенно на излете карьеры, случалось нарушать режим, опаздывать на тренировки. И к 30 годам он почти растерял кондиции — потяжелел, обрюзг. Часто «сидел на банке» и по поводу конкуренции за место в составе не выказывал недовольства, полагая, что руководителям виднее, кого ставить на игру. Еще два-три сезона продержался за счет опыта, интуиции.

Правда, могучий удар до конца оставался его веским козырем. Если в радиусе 20-25 метров от ворот назначался штрафной, считалось, что успех обеспечен на девяносто процентов. Валентину давали мяч в шаг, и он хлестко бил мимо «стенки».

7 сентября 1977 года Ольшанский провел один из самых красивых своих голов — на «Локомотиве», в матче с батумским «Динамо». Голище! — как непременно воскликнул бы комментатор Вадим Синявский.

…Батумцы еле сдерживали натиск хозяев, жаждавших расквитаться за понесенный «на югах» очковый и моральный ущерб. Где-то в середине первого тайма сбили прорвавшегося Насулина. Возникла легкая стычка, в результате которой обиженный саратовец заработал еще и оплеуху. Судья пару раз взмахнул «горчичником», а затем долго расталкивал игроков, принявшихся махать кулаками.

Ольшанский двинулся бить штрафной. По трибунам волной прокатился нервно-торжествующий гул, кто-то крикнул: «Давай, Валька!». Мяч был установлен в районе полудуги фронтально воротам. Валентин отошел, словно что-то обдумывая, взвешивая. Подтянул сползшие гетры. Стоял, уперев руки в боки. Ждал. Тем временем гости лениво выстраивали «стенку». Ну, не любят южане подставлять себя лишний раз под удары, не отличаются они нашенской самоотверженностью… Вратарь батумцев — пышноволосый бичо, исступленно метался в «рамке», выкрикивая гортанный речитатив, бешено жестикулируя. Видно, предчувствовал недобрую развязку. Ольшанский начал свой десятиметровый разбег. «Стенка» заколебалась, будто штакетник на ветру, чуть расступилась. Валентин хорошо приложился. Мяч, пронзив дрогнувшую шеренгу кавказцев, глухо стукнул о перекладину, ударившись в линию, взметнул фонтанчик белой мастики и, рикошетировав от невидимой кочки, вздыбил сетку в верхнем сегменте ворот. Голкипер продолжал стоять на полусогнутых… Деморализованный аджарский клуб подвергся в итоге сокрушительному разгрому — 5:0.

Последний матч за «Сокол» Валентин отыграл на сборах в Гагре. Встреча с «Авангардом» (Курск) 4 марта 1980 года подвела черту.

В журнале команды против фамилии экс-капитана значится отметка: «Перешел на тренерскую работу». Преемником Ольшанского на позиции в центре обороны стал 18-летний Юрий Васильев. Решение доверить ответственный пост юному футболисту видится скоропалительным. Очередной период смены поколений саратовский клуб мог куда легче пережить, если бы курс на омоложение кадров проводился менее радикально. Так или иначе, но сезон 1980 года вышел провальным во всех отношениях.

Валентин проработал помощником главного тренера совсем недолго. Это был именно тот случай, когда полезность наставника исчислена в обратной пропорции его одаренности как игрока. На установках перед матчами, во время разборов игр или теоретических занятий Ольшанский высказывался редко. Он и раньше в бытность футболистом не проявлял особой активности на подобных мероприятиях. Отчасти тому виной — легкий речевой дефект.

Он окончательно распростился с командой после того, как «Сокол» на финише первого круга потерпел беспрецедентное поражение в Волгограде. 28 июня 1980 года — поистине черная дата в истории саратовского футбола. «Ротор», метивший в первую лигу, нанес семь безответных ударов, с лихвой рассчитавшись за все причиненные ранее «Соколом» обиды. Оргвыводы последовали моментально.

Ольшанский сошел с подмостков большого футбола, не удостоившись официальных проводов. Но болельщики продолжают с благодарностью вспоминать об этом замечательном мастере.